Игорь Глек: «Чтобы отдохнуть от шахмат, нужно организовать шахматный турнир»

Наша беседа с Игорем Глеком состоялась в шахматном клубе в день отдыха основного турнира «Мастер-опен». В этом турнире известный гроссмейстер еще не участвовал ни разу, хотя в Воронеже он уже бывал. Правда, тот первый визит спортсмена в наш город состоялся так давно, что сам Игорь вспоминал о нем с трудом.

- Ваш прошлый визит в наш город состоялся в начале 80-х (если, конечно, не считать недавний приезд этой зимой). Как считаете, Воронеж стал другим?
- Столько лет прошло, что на самом деле очень не просто вспомнить. Когда же это было? Это был примерно 81-82-й год. Сколько прошло? Лет 20? Почти 30 лет прошло. Ужас! Почти 30 лет, можно сказать, не был в Воронеже. И, конечно, очень сильно себя этим обделил, чувствую.
- Почему? Нравится город?
- Нравится и атмосфера в городе, и девушки нравятся, все нравится. Ну, про девушек можно не писать (смеется).
- А соревнования, в которых тогда участвовали, помните?
- Это был студенческий турнир, еще, помню общества студенческие были. «Буревестник». Это был командный турнир, и, по-моему, со всего Советского Союза команды в нем участвовали. Я выступал за команду Москвы. Тогда, я помню, город произвел на меня достаточно приятное впечатление. Сейчас он, конечно, сильно изменился, и сравнивать сложно, но мне кажется, что Воронеж приукрасился. Есть, конечно, и старые места, но ваши проспекты и центральные улицы даже по московским меркам ничего.
- Почему же так долго не приезжали в Воронеж снова? Например, на этом фестивале вы играете первый раз.
- Приглашения, конечно, были. И Александр Раецкий всегда приглашал меня на фестиваль, с самого его начала. Но все как-то не получалось. Все время накладки какие-то мешали. Я же играл, и играл много, участвовал во многих турнирах. Ведь существует календарный план, график выступлений заранее составляли. И как раз в июне, по-моему, мы в Швейцарии  играли, там был один из тур командного чемпионата. И эти соревнования все время накладывались. А в этом году у меня, наконец, появилась возможность приехать на воронежский фестиваль.
- А с чем связано то, что меньше стали играть? Вы уже отходите от шахмат или это связано с объективными причинами?
- Безусловно, возраст уже не тот. Хотя в шахматах можно играть довольно долго, но, уже не том уровне, что прежде. В другом виде спорта, сами знаете, человек за 30-40 лет уже ветераном считается. Не случайно с 2005-го на турнире одном из сильнейших мировых открытых турниров «Moscow-open», одним из организаторов которого был я, мне удалось ввести дополнительные категории: джентльмены и леди. Это, можно сказать, молодые ветераны. В эту группу входят мужчины 40-60 лет, а женщины 30-50 лет. Уже давно проводятся официальные чемпионаты мира среди сеньоров, там участвуют мужчины от 60 лет, а женщины от 50, поэтому наши «джентльмены» и «леди» - это такое логическое дополнение, тем более у женщин. Они после 30 уже немного в другую сторону от шахмат уходят. Как правило, к этому возрасту появляется ребенок, и обычный спортивный график тренировок, соревнований нарушается. И опять же, после 40 лет,  я по себе знаю, играть сложнее.  Тем более, сейчас игра жесткая. Трудно конкурировать даже в физическом плане. И если в быстрые шахматы, когда играешь короткие  партии, еще можно как-то бороться на равных - я всегда привожу пример Карпова - то в классике уже трудно, устаешь.
- Вообще сейчас шахматы заметно помолодели.
- Да, резко помолодели. Сейчас если в 15-16 лет не стал гроссмейстером, то спортсмен считается уже бесперспективным в плане дальнейшей серьезной борьбы. Я же до этого звания дошел годам к 30, но в то время это было вполне нормально. Раньше и в 30, и 40, и в 50 еще можно было добиться успеха. А сейчас шахматы, как и другие виды спорта, стремительно молодеют.
- Вы долгое время играли в Германии. Как там оказались?
- В Германии я оказался начале 90-х. Меня пригласили  поиграть  за один из клубов немецкой шахматной бундеслиги. В Германии в каждом виде спорта существуют такие лиги. Нас там было 7 или 8 легионеров в разных клубах, которые начали играть в немецких клубах. Там было 4 или 5 клубов таких сильных. Это, конечно, нас спасло. Это были гарантированные деньги, и на то время это был довольно хороший заработок.
- Германский опыт помог вам в вашей шахматной карьере?
- Да, безусловно. Ведь в начале 90-х после распада СССР уровень отечественных шахмат заметно упал. Этот вид спорта, как впрочем, и сами шахматисты, никому не были нужны. Бардак был полный, турниров почти не проводилось. Поэтому приглашение в Германию очень мне помогло в шахматном развитии. Это и возможность поиграть в другой стране, и не одной, ведь в Европе все рядом, переехать из одного государства в другое можно без особых проблем. Можно было играть не только в Германии, но и, например, в той же Франции, и других странах. Плюс это еще и возможность, развиваться. Да и жизнь там была комфортнее, она была и дешевле, и без особых стрессов.
- Как известно, у нас была сильная советская шахматная школа. А в Германии вы получили что-то новое?
- Безусловно, я вышел из этой школы, и мне это очень помогло. Но и годы, проведенные в Германии, прошли очень плодотворно. Поэтому, конечно, за это время я вырос профессионально – за пять лет я дошел до 12-й строчки в мировом рейтинге.
- Я знаю, что вы не только талантливый спортсмен, но и шахматный теоретик. И даже один дебютов, точнее вариант дебюта четырех коней, назван вашим именем.
- Действительно, придумал свой вариант. В свое время много работал в теоретическом плане. Люблю работать в исследовательском направлении, считаю, что самое интересное в шахматах, возможность придумывать что-то новое. Это настоящая наука.  Не зря же шахматы часто называют сплавом спорта, искусства и науки. Поэтому без исследований не обходится и здесь.
- Дебют четырех коней представляет собой открытое начало, как правило, подразумевающее атакующий стиль. Вы предпочитаете атаку?
- Ну, это не совсем так. В моем варианте просто была новая идея, оригинальная. Просто видимо у меня есть склонность придумывать что-то новое.
- И все же, как появился ваш вариант этого дебюта?
- Обычно появляются новые идеи, начинаешь их разрабатывать, продумывать. Мне было, ну… как бы скучно, что ли идти по проторенным дорожкам, хотелось чего-то нового. И потом, может, это было связано с тем, что лень было запоминать известный дебют, а может быть, просто не был уверен в том, что запомню его полностью, поэтому нужно было что-то новое придумать. Зачем повторять, как играют другие, тем более, если есть свое понимание шахмат.
- Ваш вариант принес вам успех?
- Конечно же, я опробовал свой вариант, и успехи были, иначе об это варианте не узнали бы и не присвоили бы мое имя.
- А еще какие-нибудь оригинальные идеи у вас есть?
- Да, но они не такие известные, яркие,  как этот вариант. В каждой партии можно что-то новое придумать, и нужно что-то придумывать, иначе все они будут похожи одна на другую. Другое дело, что это даст в теоретическом понимании шахмат.
- Игорь, в чем же особенность или преимущество вашего варианта? Что он добавил для шахмат – красоту, остроту, оригинальность?
- Ну, это же не фигурное катание, оценить нововведение могут скорее эксперты. Это оригинальность идеи. Для игры – это новый ракурс, новая возможность в дебютном плане. Ведь люди придумывают новое, чтобы  удивлять, предлагать нестандартные ходы. И вот, например, одна девочка-шахматистка и ее отец даже поблагодарили меня за этот вариант, потому что, используя его, она стала чемпионкой мира среди девушек в своем возрасте. Мой вариант сопернику был не известен, потому что многие и сейчас изучают и тренеры преподают  шахматную теорию по старым книгам, где его еще нет.
- А когда же ваш вариант был придуман?
- В принципе в конце 80-х. Незадолго до отъезда в Германию. И как раз с этим теоретическим багажом я и отправился в Европу. И надо сказать, он мне тогда здорово пригодился.
- Сейчас вы продолжаете свои теоретические изыскания?
- Не так уже. Мотивация уже не та, я играю мало. Приходят в голову мысли, есть отдельные идеи, но не такие глобальные, как раньше. Сейчас вообще сложнее, чем раньше, когда я творил. В наше время не было компьютеров. Сейчас же любую комбинацию можно легко проверить на компьютере, опровергнуть. Опять же раньше человек с человеком играл. При этом шахматист, который слабее меня, может анализировать все на компьютере, и машина будет подсказывать ему, как играть. Это не так интересно.
- Мы совсем забыли о воронежском фестивале. Вы приехали сюда просто поиграть или ставите себе определенную задачу?
- Конечно, хочется поиграть, но при этом не могу сказать, что и определенных амбиций у меня нет. Конечно, это уже не те амбиции, что были у меня раньше, но я считаю, если уж приехал, то нужно стараться добиваться максимального результата. Тем более, Воронеж приятный для меня город, здесь довольно комфортные условия, а когда мне комфортно, то может что-нибудь и получиться. При этом здесь собирается много болельщиков, и не хочется перед ними ударить в грязь лицом. Хочется показать хорошую игру. Стараешься поневоле.
- Вы довольны тем, как для вас начался этот турнир?
- Началом я вполне доволен, но пока не добрал очков. Были две ничьих.
- Что же не хватило?
- Сказывается усталость. Так, в двух партиях были ничьи, хотя имелись все шансы на победу. И позиции были лучше. Но к концу партии уже устаю.
- Соперники моложе вас?
- Да, в основном. Хотя есть участники и старше меня. "Джентльмены" по моей классификации (смеется).
- Кстати, что вы вкладываете в это понятие кроме возраста – джентльмен в шахматах?
-  Хотелось бы, чтобы это чувствовали сами шахматисты и демонстрировали и в игре и в жизни джентльменские отношения, вели себя более аристократично. Все-таки шахматы – это игра королей – так их называют. Мы знаем, что и великие полководцы, политики играли в эту игру. Считается, что она помогает развитию стратегического мышления, шахматы называют гимнастикой для ума. И, к сожалению, не всегда этот высший класс можно увидеть на турнирах. И мы пытаемся переломить это. Да, шахматы игра демократичная и должна быть доступна для всех. Но хотя бы на высшем уровне, ведущие шахматисты должны подавать пример и своим безупречным поведением, и имиджем, и формой одежды.
- И прежде всего достойным поведением в конфликтных ситуациях.
- К сожалению, без конфликтов не обходится ни одна сфера деятельности человека, но и сглаживать их нужно уметь.
- Если человек занимается шахматами так серьезно, как вы – это уже больше, чем профессия. Есть ли в вашей жизни, что-то еще, кроме шахмат?
- Конечно, ведь шахматы – это не только игра. Это еще и тренерская деятельность, и журналистика, и организация турниров. Здесь очень много аспектов. И если, так или иначе, уходишь из шахмат, как впрочем, и любой другой спортсмен из любого вида спорта, то он становится либо тренером, либо функционером в своей федерации. То есть продолжает быть связанным со своим видом спорта.
- А вы по какому пути идете?
- По всем (смеется). И я пробую себя и как организатор, и как тренер, и как журналист, или точнее шахматный писатель. Иногда меня просят написать статью для журнала или книгу.
- Тренируете уже состоявшихся спортсменов?
- По-разному бывает. В основном, да. Конечно, интереснее, если к тебе приходит уже добившийся определенных успехов спортсмен, уже умеющий хорошо играть. Но если попадается талантливый ребенок, то мне бывает интересно с ним поработать. Но в то же время, если видишь, что ребенку нравится играть, то с ним проще в том плане, что он еще как чистый лист, и в него легче вложить что-то свое.
- Игорь, а бывает, что шахматы надоедают?
- Конечно, бывает (смеется). Надоедают, но опять же здесь можно менять форму деятельности, и это помогает. Игра да, бывает, надоедает, особенно, если проигрываешь. Думаешь, все никогда больше за доску не сяду, хочется все бросить. Но организация соревнований – это другое, это и пиар, и бизнес. И это дает хорошую возможность отдохнуть от самой игры.
- Полностью все-таки от шахмат отойти не удается?
- Да, это так. И моя жизнь реально связана с шахматами. И их многогранность позволяет мне в рамках шахмат проявить себя в самых различных направлениях, реализовать различные возможности. Я когда жил в Германии, два года работал энергетической компании. Я имею экономическое образование, но считаю не нужно работать в той области, где ты не можешь быть стопроцентным специалистом. Да, здесь можно и заработать больше, но назвать себя экспертом я не могу. Вот про шахматы я могу сказать, что в этой области я эксперт.
- А разве в принципе можно быть стопроцентным экспертом в какой-либо сфере? Ведь всегда есть, куда расти, стремится к идеалу?
- Безусловно, это так, но хотя бы относительно других сфер деятельности. Понятно, что достичь идеала мы не можем. Идеал у нас – это только Мэри Поппинс. Но в шахматах я чувствую себя в своей области, причем у меня есть опыт работы во всех шахматных направлениях. И я очень рад, что меня пригласили в Воронеж на этот фестиваль.
- Теперь будете приезжать к нам чаще?
- Да, я на это надеюсь. По крайней мере, 30 лет больше ждать не буду. Впрочем, я и так сюда зачастил в последнее время (смеется), в январе был, теперь вот в июне. Я очень рад, что воронежский фестиваль проходит в одном из лучших шахматных клубов в России. Он достаточно большой, и если не больше, чем в Москве, то, по крайней мере, сопоставим.
- Нет предложений от воронежских организаторов о сотрудничестве?
- Мы и так уже сотрудничаем. В свое время я был одним из организаторов Ассоциации шахматных профессионалов, она работает с 2003-го года. А с 2004-го стали проводится АСР-туры. И Воронеж очень быстро сориентировался и одним из первых воспринял идею этих турниров и вошел в число участников. А это дополнительная мотивация для спортсменов. Ведь набирая здесь очки, которые потом могут пригодиться, они повышают свой профессиональный рост. Так, например, как-то на таких состязаниях удачно сыграл Фаррух Амонатов, потом он в финале играл с Крамником. И вот я сейчас пытаюсь не только в АСР, но и в массовых шахматах выстроить такую систему проведения турниров, систему баллов и званий для того, чтобы у спортсменов и любителей, и особенно у детей появилась мотивация играть в эту замечательную игру – шахматы.

Елена Пономарева.